Дело № 22-2340/2020, апелляция

Председательствующий судья Герасимова Е.Ю. Дело №

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ

г. Красноярск «18» августа 2020 года

Красноярский краевой суд в составе:

председательствующего судьи Ревягиной О.С.,

при секретаре Хакимове Р.Н.,

с участием прокурора Уголовно-судебного управления прокуратуры <адрес> Крат Ф.М.,

осужденного [СКРЫТО] Б.А. и его защитника – адвоката Лепехина В.Н.

рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционной жалобе осужденного [СКРЫТО] Б.А., апелляционной жалобе с дополнением защитника осужденного – адвоката ФИО7 на приговор Боготольского районного суда <адрес> от 27 февраля 2020 года, на основании которого

[СКРЫТО] ФИО50, родившийся <дата> в <адрес> Кыргызской ССР, гражданин РФ, с высшим медицинским образованием, женатый, имеющий одного несовершеннолетнего ребенка и одного малолетнего ребенка, работающий в ГБУЗ КО «<адрес> <данные изъяты>» в должности заведующего отделением врача – анестезиолога-реаниматолога реанимационно-анестезиологического отделения, проживающий и зарегистрированный по адресу: <адрес>, пгт <адрес>, <адрес> – 13, военнообязанный, несудимый,

осужден по ч. 2 ст. 109 УК РФ к наказанию в виде ограничения свободы сроком на 2 года, с лишением права заниматься медицинской деятельностью по специальности анестезиология-реаниматология сроком на 2 года.

На основании ч. 1 ст. 53 УК РФ установлены ограничения: не изменять места жительства или пребывания и не выезжать за пределы территории Тяжинского муниципального округа (с административным центром в пгт Тяжинский) без согласия специализированного государственного органа осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы; являться в специализированный государственный орган, осуществляющий надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы, один раз в месяц для регистрации.

Гражданский иск Потерпевший №1 передан для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства, с признанием за потерпевшей права на его удовлетворение.

Разрешен вопрос о судьбе вещественных доказательств.

Заслушав доклад судьи Ревягиной О.С., кратко изложившей обстоятельства дела, содержание приговора, апелляционных жалоб и дополнения, возражений на них, выслушав выступление осужденного [СКРЫТО] Б.А. и его защитника Лепехина В.Н., поддержавших апелляционные жалобы и просивших их удовлетворить, мнение прокурора Крат Ф.М., полагавшей в удовлетворении жалоб отказать, приговор изменить,

УСТАНОВИЛ:

[СКРЫТО] Б.А. признан виновным и осужден за то, что, работая врачом – анестезиологом-реаниматологом в КГБУЗ «Боготольская МБ», находясь на дежурстве в данной больнице с 20 по <дата>, совершил причинение смерти ФИО8 по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей.

Преступление им было совершено в <адрес> края при обстоятельствах установленных судом и подробно изложенных в приговоре.

Подсудимый [СКРЫТО] Б.А. вину в судебном заседании не признал, показав, что <дата> он выполнил ФИО53 катетеризацию подключичной вены справа по Сельдингеру, с первой попытки, что исключает причинение им пациенту ранения легкого пункционной иглой. Пневмоторакс правого легкого у ФИО52 мог возникнуть спонтанно или по иным причинам, что не могло привести к его смерти, т.к. ФИО57 находился на ИВЛ. Причиной смерти ФИО51 послужило абдоминальное ранение с развитием перитонита, осложнившееся полиорганной недостаточностью. ПИТ в КГБУЗ «<данные изъяты> МБ» относится к хирургическому отделению, и его постоянное присутствие там как врача – анестезиолога-реаниматолога, не требовалось. Всю необходимую и от него зависящую медицинскую помощь он Иванову оказал. После проведения второй операции, ФИО56 он осматривал ежечасно, наличие в карте двух записей от 14:00 и от 21:30 объяснил тем, что он делал записи в истории болезни только при изменении состояния здоровья пациента. Заметив <дата> в 14 часов ослабление дыхания у ФИО58, он назначил ему рентген органов грудной клетки по цито, и вызвал для консультации врача-хирурга Свидетель №4. Рентгенография была проведена в 15 часов, т.к. ждали приезда рентген-лаборанта. Затем Свидетель №4 вызвал из дома врача-рентгенолога, который приехал в больницу около 17 часов и подтвердил наличие у пациента пневмоторакса. После чего в 17 часов Свидетель №4 было проведено ФИО59 дренирование плевральной полости, по дренажу отошел воздух. Рентген-контроль органов грудной клетки Иванову был назначен им (ФИО1) на <дата>, т.к. после дренирования легкое сразу не расправляется. <дата> утром, осмотрев пациента, он уехал домой. Пациента осматривал в районе 6-7 часов, во сколько уехал из больницы не помнит, при этом больного никому не передавал. Рентген-контроль органов грудной клетки, назначенный им перед началом катетеризации, через 4 часа после ее проведения, с целью выявления возможных осложнений после катетеризации подключичной вены справа не был выполнен, т.к. он отвлекся на других больных.

Судом постановлен обжалуемый приговор.

В апелляционной жалобе осужденный Малдакунов Б.А. и его защитник-адвокат Лепехин В.Н. с приговором не соглашаются, ставят вопрос об оправдании, ссылаясь на то, что приговор не отвечает требованиям объективности, поэтому не может являться законным, обоснованным и справедливым, в нем не учтено объективных обстоятельств дела, все сомнения в виновности истолкованы в пользу стороны обвинения, доказательства стороны защиты проигнорированы, отказано в назначении и проведении СМЭ, чем нарушены права [СКРЫТО] Б.А. на защиту, не учтены разъяснения Пленума Верховного Суда от 29.11.2016 г. «О судебном приговоре».

В дополнении к апелляционной жалобе адвокат Лепехин В.Н. ссылается на то, что защитой [СКРЫТО] Б.А. в суде было подано ходатайство о возвращении в порядке ст. 237 УПК РФ уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом, суд в удовлетворении данного ходатайства незаконно отказал.

Суд не предоставил возможности [СКРЫТО] Б.А. и его защитнику ознакомиться с материалами уголовного дела, в том числе, сформированными в ходе судебного процесса. Также суд не позволил ознакомиться с протоколом судебного заседания и не позволил получить его копию, что не позволило в полной мере защищаться, готовить жалобу со ссылкой на конкретные доказательства защиты и страницы материалов дела. Данные обстоятельства нарушают права [СКРЫТО] Б.А. на защиту и затрудняют его доступ к правосудию.

Приводя в жалобе обстоятельства дела, автор жалобы указывает ряд причин, по которым [СКРЫТО] Б.А. нельзя признать виновным в смерти потерпевшего ФИО8:

находящийся в алкогольном опьянении больной ФИО8 с ножевым ранением поступил в Боготольскую больницу <дата> в 6 часов 35 минут, от проведения ему рентгеновского исследования отказался, то есть, в лечебном учреждении ФИО8 оказался не по вине врачей. Отказавшись в проведении ему рентгена, ФИО8 препятствовал установлению полного и правильного диагноза и последствий, причиненных ему ножом телесных повреждений, чем усложнил работу врачей и полноту оказанной ему медицинской помощи, что привело к неполной и некачественной медицинской помощи. [СКРЫТО] Б.А. оказывал ФИО8 только необходимую медицинскую помощь при проведении операции, а именно осуществлял анестезию и контроль за осуществлением искусственного дыхания легких (ИВЛ);

операции ФИО8 проводились в хирургическом отделении Боготольской больницы, лечащим врачом был хирург ФИО9, а затем Свидетель №4 При выполнении операции хирург ФИО9 допустил ошибку, он не проревизировал ножевое ранение у ФИО8, в связи с чем, не устранил имевшееся повреждение тонкого кишечника в брюшной полости, что привело к проведению повторной операции;

ссылаясь на показания заведующего хирургическим отделением Боготольской больницы КГБУС «Боготольская МБ» Свидетель №4, сторона защиты делает вывод о том, что хирург ФИО10 ранее никогда не проводил подобных операций, что привело к ошибке при установлении пациенту ФИО8 правильного диагноза и оказанию полной и необходимой медицинской помощи;

из-за возникших перитонита, а затем некроза, у ФИО8 наступили негативные изменения во всем организме, а также в периферических сосудах. [СКРЫТО] Б.А. в условиях крайней необходимости наркоз ФИО8 был веден через подключичную вену, иглу в которую, последний вводил вслепую, так как в больнице отсутствовал необходимый для проведения указанных манипуляций аппарат УЗИ, что по предположительной версии обвинения и суда, привело к неполной и некачественно оказанной ФИО8 медицинской помощи. ФИО1 сделал все необходимое и от него зависящее, чтобы спасти ФИО8 Из показаний участвовавших при проведении ФИО8 операции медицинских работников, [СКРЫТО] Б.А. с первого раза попал в подключичную вену и легкое не повреждал, иначе бы они данное повреждение сразу же увидели, в том числе, по показаниям подключенного ФИО8 аппарата ИВЛ;

в Боготольской больнице штатный рентгенолог не находится на своем рабочем месте постоянно. ФИО1, обнаружив у ФИО8 признаки пневмоторакса, сообщил об этом лечащему врачу - хирургу ФИО9 и предложил провести ФИО8 рентген-контроль. Хирург вызвал рентгенолога, однако, тот прибыл на вызов в больницу по истечению большого периода времени, что не позволило поставить ФИО8 своевременно диагноз пневмоторакса;

перитонит и затем некроз более опасные по последствием заболевания, чем пневмоторакс. Перитонит возник у Иванова раньше, чем пневмоторакс. Пневмоторакс не является смертельным, особенно при проведении больному искусственного дыхания легких – ИВЛ, что подтвердили все допрошенные в судебном заседании медицинские работники и специалисты в области медицины;

каких-либо повреждений правого легкого у ФИО8, в том числе, при проведении [СКРЫТО] Б.А. катетеризации подключичной вены, многочисленными СМЭ не установлено. Все сомнения, согласно ч. 3 ст. 14 УПК РФ, толкуются в пользу подсудимого, а суд все сомнения истолковал в пользу стороны обвинения.

Приводя показания [СКРЫТО] Б.А. в ходе судебного следствия, сторона защиты обращает внимание, что вину в содеянном он не признавал, доказательства его вины в приговоре построены на противоречивых и объективно не подтверждающихся выводах проведенных по делу нескольких комиссионных экспертиз, во всех случаях составленных судмедэкспертом ФИО33, который ранее работал хирургом, в связи с чем, является заинтересованным лицом по делу. Перед началом его допроса в суде встречался с прокурором, поддерживающим обвинение по настоящему уголовному делу и следователем, проводившим предварительное расследование, ФИО33 в суде проявил свою осведомленность в вопросах, обозначенных в ходатайстве, ранее поданном защитой суду, о назначении по делу повторной СМЭ.

Сторона защиты не согласна с мнением суда, что заключения СМЭ - комиссии экспертов № от <дата>; комиссионной экспертизы № от <дата>; дополнительной комиссионной экспертизы № от <дата>; дополнительной комиссионной экспертизы № от <дата>; дополнительной комиссионной экспертизы № от <дата> научно обоснованы, объективность их выводов не вызывают сомнения, потому что причин смерти ФИО8 в заключениях указанных комиссионных СМЭ, ФИО33 указано две, предположительные и конкретные в части образования у ФИО8 пневмоторакса, что недопустимо. В показаниях ФИО33 в суде имеются сведения, что судмедэксперты в первой экспертизе ошиблись, так как им не хватило знаний, в последующем привлеченные в комиссию экспертов преподаватели медицинского ВУЗа помогли им разобраться. Данный факт свидетельствует о некомпетентности ФИО33 и других судмедэкспертов. Суд в приговоре данному факту не дал объективной оценки. Эксперты не ответили на все поставленные следствием перед ними вопросы, соответственно, указанные заключения экспертов не могут быть признаны допустимыми доказательством по настоящему делу и подлежат исключению в порядке ст. 75 УПК РФ. Допрошенный в судебном заседании эксперт ФИО33 не признал допущенных им в экспертизах ошибок, некоторые из них назвав техническими. В ряде заключений комиссионных СМЭ как в тексте, так и в выводах указано, что у ФИО8 пневмоторакс правого легкого возник от повреждения, причиненного при проведении последнему катетеризации артерии. Однако, все члены комиссии, согласно ст. 23 Закона об экспертной деятельности, подписали и согласились с данными выводами, что у ФИО8 было именно ранение подключичной артерии. Никто из них, докторов наук, не написал своего письменного возражения.

Считает, что суд не привел в приговоре показания ФИО45, не предоставил ФИО33 возможности ознакомиться с показаниями ФИО45, полученными в суде, что свидетельствует о неполноте доступной ФИО33 информации по делу, необъективности его выводов о причине смерти ФИО8, что отрицательно повлияло на полноту расследования и объективность принятого по делу решения.

Следователь, проводивший предварительное расследование по делу, не включил показания ФИО9 в обвинительное заключение, а суд не оказал должного содействия в его вызове и допросе, что свидетельствует об их заинтересованности в исходе дела.

Далее адвокат ссылается на заключение специалистов в области медицины и судебной медицины от <дата>, полученное по его запросу от заведующего кафедрой судебной медицины и патологической анатомии Красноярского государственного медицинского университета имени профессора ФИО11, заведующего «Сибирским экспертно-правовым центром», доктора медицинских наук, профессора ФИО18 и практика - заведующего хирургическим отделением двадцатой больницы <адрес>, кандидата медицинских наук ФИО47, где указано об огромной массе ошибок и неполноте заключений, проведенных экспертом ФИО33 ФИО47 был допрошен в суде и подтвердил все выводы, указанные ими в заключении специалистов. По их мнению, причиной смерти ФИО8 является образовавшийся у него каловый перитонит, возникший по причине неквалифицированных действий хирурга ФИО12 и развившийся, в связи с этим, токсический шок. Эксперт ФИО45, присутствовавший в зале судебного заседания и слышавший показания ФИО47, согласился с ними, пояснив несколько раз суду, что ФИО47 все сказал правильно. Кроме того, по мнению ФИО47, по делу необходимо назначить и провести повторную комиссионную экспертизу, производство которой необходимо поручить СМЭ другого субъекта.

Автор жалобы не соглашается с показаниями ФИО33 о том, что ФИО1 мог бы сам установить дренажи ФИО8 для удаления пневмоторакса - воздуха из грудной клетки последнего, тем самым устранив последствия, поскольку ФИО8 был закреплен за хирургическим отделением, и ответственными за его лечение были лечащие врачи - хирурги. ФИО1, обнаружив у ФИО8 признаки пневмоторакса правого легко, сразу же сообщил об этом хирургу, но он не принимал никаких мер и долго ждал врача-рентгенолога. ФИО33 не было известно, что больной ФИО8 находился на лечении в палате хирургического отделения больницы, он считал, что пациент ФИО8 был закреплен за отделением реанимации и врачом ФИО1, по этой причине его отношение к виновности ФИО1 в суде поменялось. Суд данному доводу ФИО33 не дал никакой оценки. Также ФИО33 показал, что при проведении экспертизы ему не было известно, что ФИО45 не осматривал правое легкое ФИО8, описание его сделал предположительное, а ФИО33 принял данное описание как соответствующее действительности. Данное обстоятельство свидетельствует о необъективности проведенных по делу комиссионных экспертиз, которые нельзя принимать как объективные и допустимые доказательства.

Далее автор жалобы перечисляет фамилии медицинских работников, которые, по его мнению, выразили свое несогласие с выводами комиссионных экспертиз и установленной комиссией экспертов причиной смерти ФИО8, приводит выводы экспертного заключения и полагает, что в нем имеются фактические несоответствия в клинико-морфологической картине и заключениях комиссионных медицинских экспертиз, которые изложены в заключении специалистов в области медицины и судебной медицины ФИО18 и ФИО47 от <дата>. При наличии в выводах дополнительной комиссионной экспертизы по материалам дела от <дата> № формулировки «....Давность травмы правого легкого не более несколько десятков часов к моменту наступления смерти», при невозможности определить давность и характер травмы адвокат считает целесообразным проведение внешней комплексной, то есть, с раздельными заключениями специалистов в каждой области медицины - анестезиологии, хирургии, судебной медицины) экспертизы в нейтральном (не на территории <адрес>) учреждении. Не проведение рентген-контроля через 4 часа после катетеризации необоснованно, так как этих часовых рамок его проведения нет в нормативно-правовой базе РФ. Суд данным доводам специалистов в области медицины не дал объективной оценки.

Далее автор жалобы приводит показания свидетелей Свидетель №6, ФИО13, эксперта ФИО46, данные в судебном заседании, выдержки из специальной литературы, и считает, что суд данным доводам специалистов в области медицины не дал объективной оценки.

Ссылается на то, что в суде первой инстанции были допрошены несколько экспертов и специалистов в области медицины, которые указали, что у ФИО8 не исключается возникновение спонтанного, беспричинного перитонита правого легкого. Показаниями указанных лиц были установлены различные, новые, важные для установления объективных обстоятельств дела возможные причины смерти ФИО8, которые не были известны экспертам и ФИО33, проводившим комиссионные СМЭ по настоящему уголовному делу. Вновь полученные сведения требовали изучения и исследования, что позволяло стороне защиты поставить на разрешение судебно-медицинских экспертов дополнительные вопросы, в том числе, относительно действий хирургов, проводивших операцию ФИО8 Однако суд в назначении и проведении комиссионной экспертизы незаконно отказал, чем нарушил права ФИО1 на защиту.

Адвокат приводит смысл ч. 2 ст. 109 УК РФ, считая, что отсутствует конкретизация предъявленного ФИО1 обвинения, указывая на сомнительную квалификацию действий его подзащитного судом, отраженную в приговоре, обращает внимание на то, что он обратился за разъяснением и доктринальным толкованиям к Проректору по науке и инновациям института истории и права Хакасского государственного университета им. ФИО14 ФИО15, на разрешение специалиста в области уголовного права ФИО16, заведующей кафедрой уголовного права и криминологии Института Истории и права ХГУ, кандидата юридических наук, доцента, им был поставлен ряд вопросов.

Далее приводит в жалобе полученное защитой ФИО1 заключение, делая на его основании выводы о том, что проведенным расследованием объективно не установлена причинно-следственная связь между действиями ФИО1 и наступившими последствиями в виде смерти ФИО8, по этой причине ФИО1 нельзя признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ.

На апелляционную жалобу осужденного ФИО1, а также на апелляционную жалобу с дополнениями в его интересах адвоката ФИО7 государственным обвинителем - старшим помощником прокурора Боготольской межрайонной прокуратуры <адрес> ФИО17 поданы возражения, в которых прокурор считает указанные в жалобах доводы, являются в полном объеме необоснованными, апелляционная жалоба ФИО1 является необоснованной и немотивированной.

В соответствии с ч. 1 ст. 283 УПК РФ назначение судебной экспертизы является правом, а не обязанностью суда.

В судебном заседании были исследованы заключение эксперта ФИО45 № от <дата>, заключение экспертной комиссии КГБУЗ ККБ СМЭ № от <дата>, заключение экспертной комиссии КГБУЗ ККБ СМЭ № от <дата>, заключение экспертной комиссии КГБУЗ ККБ СМЭ № от <дата>, заключение экспертной комиссии КГБУЗ ККБ СМЭ № от <дата>.

Каждое из указанных заключений соответствует требованиям ст. 204 УПК РФ.

В приговоре в отношении ФИО1 суд достаточно подробно, объективно и всесторонне изучил, описал и оценил в совокупности все доказательства по уголовному делу, в том числе, показания свидетелей, экспертов, допрошенных, как на предварительном следствии, так и в суде при рассмотрении уголовного дела по существу.

По результатам проведенных комиссионных медицинских экспертиз, комиссией экспертов сделан однозначный вывод, что причиной смерти ФИО8 явилось ятрогенное ранение правого легкого в ходе выполнения пункции и катетеризации подключичной вены справа, осложнившееся тотальным коллапсом правого легкого, острой дыхательной и сердечно-сосудистой недостаточностью, как непосредственной причиной наступления смерти. Каких-либо оснований не доверять выводам экспертов, которыми были проведены экспертизы по уголовному делу, не усматривается. Эксперты предупреждены об ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Выводы экспертов научно обоснованы, мотивированы, согласуются между собой.

Нарушений процессуальных прав участников судебного разбирательства при назначении и производстве комиссионных судебно-медицинских экспертиз, в том числе, дополнительных, которые могли повлиять на содержание выводов экспертов, допущено не было. Какие-либо доводы, объективно подтверждающие необходимость назначения и проведения повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы, стороной защиты не приведено.

Врачом анестезиологом-реаниматологом [СКРЫТО] Б.А. при катетеризации подключичной вены справа по Сельдингеру во время проведения наркоза <дата> допущен дефект оказания медицинской помощи - проникающее ранение грудной клетки и повреждение правого легкого при выполнении <дата> в 05 часов 50 минут катетеризации подключичной вены справа по Сельдингеру, что вызвало развитие пневмоторакса.

Кроме того, [СКРЫТО] Б.А. не выполнены необходимые при таком ранении и явном ухудшении состояния больного экстренные лечебно-диагностические мероприятия (не выполнен назначенный по цито в 14 часов <дата> рентген-контроль грудной клетки, своевременно не организована консультация хирурга, в динамике наблюдения не оценивалась функция дренажной системы при низких цифрах сатурации, рентген-контроль назначен на <дата>).

Таким образом, за время наблюдения врачом-анастезиологом-реаниматологом ФИО1 не выполнены все мероприятия для поддержания адекватной вентиляции легких и предупреждения развития напряженного пневмоторакса, что и вызвало наступление смерти больного от острой дыхательной недостаточности.

Представленное стороной защиты заключение ОО «ААРКО» не отвечает предъявленным требованиям, заключения получены с нарушением порядка, предусмотренного уголовно-процессуальным законодательством, в нарушение обязательных условий, установленных ст.ст. 195-207 УПК РФ. Ни следователем, ни судом экспертный совет ОО «ААРКО», а также специалисты ФИО18 и ФИО47 для дачи своих заключений к участию в деле не привлекались.

В судебном заседании [СКРЫТО] Б.А. виновным себя не признал полностью, однако его вина подтверждается показаниями потерпевшей Потерпевший №1, свидетелей ФИО19, Свидетель №3, Свидетель №4, Свидетель №5, Свидетель №6, Свидетель №1, Свидетель №7, Свидетель №8, Свидетель №9, Свидетель №10, Свидетель №11, Свидетель №12, эксперта ФИО33, а также совокупностью исследованных судом доказательств, приведенных в приговоре.

Все доказательства по делу в совокупности признаны судом допустимыми и достоверными. Доказательства по уголовному делу являются объективными, согласуются между собой.

Таким образом, автор возражений считает, что совокупностью приведенных и проанализированных в приговоре суда доказательств, согласующихся между собой, вина ФИО1 в совершении преступления, предусмотренного ч.2 ст. 109 УК РФ, полностью доказана, оснований для отмены приговора по доводам, отраженным в апелляционных жалобах, не имеется.

Рассмотрев материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционных жалоб, возражений на них, выслушав стороны в суде апелляционной инстанции, проверив законность, обоснованность и справедливость приговора, суд приходит к следующему.

Выводы суда о виновности [СКРЫТО] Б.А. в совершении инкриминируемого ему преступления соответствуют фактическим обстоятельствам дела и основаны на совокупности исследованных в судебном заседании доказательств, подробно изложенных в приговоре суда.

Так, виновность осужденного [СКРЫТО] Б.А. в совершении преступления предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ подтверждена сведениями, изложенными в своих показаниях потерпевшей Потерпевший №1, свидетелями Свидетель №2 Свидетель №3, Свидетель №4, Свидетель №5, Свидетель №6, Свидетель №1, Свидетель №7, ФИО20, Свидетель №10, Свидетель №12 в судебном заседании; свидетеля Свидетель №11 в ходе предварительного расследования, об известных им обстоятельствах дела, а также исследованными в судебном заседании письменными доказательствами, содержание которых полно и подробно приведено в приговоре суда первой инстанции.

Тщательно исследовав показания вышеуказанных свидетелей и потерпевшей, суд обоснованно признал их достоверными и положил в основу приговора, поскольку они последовательны, согласуются, как между собой, так и в совокупности с другими доказательствами, исследованными в судебном заседании. Каких-либо противоречий, которые могли бы поставить под сомнение их достоверность, в них не содержится. Обстоятельств, которые свидетельствовали бы о наличии оснований для оговора указанными лицами Малдакунова Б.А., по делу не имеется.

Все представленные доказательства суд проверил и оценил в соответствии с требованиями ст. ст. 87, 88 УПК РФ, сопоставил их между собой и дал им надлежащую оценку с точки зрения относимости, допустимости и достоверности, а в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела и постановления обвинительного приговора. При этом суд привел в приговоре мотивы, по которым он принял одни доказательства и отверг другие.

Все обстоятельства, подлежащие доказыванию в соответствии с требованиями ст. 73 УПК РФ, в том числе, время, место, способ и иные обстоятельства совершенного преступления, а также виновность лица, форма его вины и мотивы, судом установлены правильно. Квалификация содеянному дана верная.

Доводы стороны защиты о наличии многочисленных условий и причин для оправдания, нельзя признать обоснованными.

Суд первой инстанции установил, что [СКРЫТО] Б.А., являясь врачом – анестезиологом-реаниматологом, при проведении наркоза пациенту ФИО8 при выполнении <дата> в 05 часов 50 минут катетеризации подключичной вены справа по Сельдингеру допустил дефект оказания медпомощи – проникающее ранение грудной клетки и повреждение правого легкого, что вызвало развитие пневмоторакса. <дата> в 14 часов, осмотрев ФИО8, находящегося в ПИТ, ФИО1 установил, что пациент находится в крайне тяжелом не стабильном состоянии и назначил ему рентген-контроль органов грудной клетки по цито, вызвал дежурного врача-хирурга. При этом ФИО1, ненадлежащим образом исполнявшим свои профессиональные обязанности, ввиду не проведения рентген-контроля грудной клетки (назначенного им через 4 часа после катетеризации), было несвоевременно выявлено у ФИО8 жесткое дыхание в легких, ослабленное в верхних отделах справа, прослушивание единичных проводных хрипов, что свидетельствовало о развитии угрожающего жизни явления – пневмоторакса. Кроме того, [СКРЫТО] Б.А., не предвидя возможности наступления смерти ФИО8, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности, в силу возраста, жизненного опыта, наличия специальных познаний в области медицины, должен был и мог её предвидеть, не выполнил при таком ранении и явном ухудшении состояния больного экстренные лечебно-диагностические мероприятия для поддержания адекватной вентиляции легких, предупреждения развития напряженного пневмоторакса, что и вызвало наступление смерти больного от острой дыхательной недостаточности. Все вышеизложенное определяет прямую причинную связь действий (бездействия) врача – анестезиолога-реаниматолога [СКРЫТО] Б.А. с наступлением смерти больного ФИО8

Действия [СКРЫТО] Б.А. судом квалифицированы по ч. 2 ст. 109 УК РФ, как причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей.

С установленными судом обстоятельствами совершения [СКРЫТО] Б.А. преступления и с квалификацией его действий, данной судом, суд апелляционной инстанции соглашается и не считает их ошибочными, не основанными на собранных и исследованных доказательствах.

Согласно материалам дела и исследованному судом трудовому договору № от <дата>, заключенному между КГБУЗ «<данные изъяты> МБ» и [СКРЫТО] Б.А., работник обязан не только добросовестно исполнять свои трудовые обязанности, выполнять установленные нормы труда, соблюдать правила внутреннего трудового распорядка, действующие у работодателя, соблюдать трудовую дисциплину, но и оценивать состояние больного перед операцией, назначать необходимые лечебно-диагностические мероприятия, связанные с подготовкой больного к наркозу, определять тактику ведения больного в соответствии с порядком и стандартом медицинской помощи, назначать премедикацию (п. 2.3.6); осуществлять анестезиологическое обеспечение операций, диагностических лечебных процедур, требующих обезболивания или проведения мониторинга системы дыхания и кровообращения в период их выполнения, применяя современные и разрешенные в РФ методы анестезии (п. 2.3.9); проводить общую внутривенную, ингаляционную, региональную, многокомпонентную и комбинированную анестезию при полостных и внеполостных операциях в хирургии у взрослых (п. <дата>); поддерживать анестезию (п. <дата>); осуществлять непрерывный контроль состояния больного во время анестезии, назначать обоснованную корригирующую терапию, инфузионно-трансфузионную терапию во время анестезии с учетом особенностей детского и старческого возраста, сопутствующих заболеваний, функционального состояния сердечно-сосудистой системы, тяжести состояния пациента (п. <дата>); осуществлять наблюдение за больным и проводить необходимое лечение в периоде выхода больного из анестезии, а также в ближайшем послеоперационном периоде до полного восстановления жизненно важных функций, осуществлять наблюдение за больным (п. <дата>); проводить различные методы местного и регионального обезболивания, профилактику и лечение осложнений местной и проводниковой анестезии (п. <дата>); владеть современными методами проведения комплексной сердечно-легочной и церебральной реанимации (п. <дата>); определять показания и производить катетеризацию периферических и центральных вен (п. <дата>); осуществлять контроль проводимой инфузионной терапии (п. <дата>); проводить неотложные мероприятия при различных заболеваниях, острых и критических состояниях различного генеза у взрослых (п. <дата>); оказывать экстренную и неотложную медицинскую помощь в соответствии со стандартом медицинской помощи (п. <дата>).

Как с трудовым договором, так и с должностной инструкцией врача – анестезиолога-реаниматолога, действующей в КГБУЗ «<данные изъяты> МБ», определяющей перечень должностных обязанностей, ФИО6 был ознакомлен <дата> (т. 4 л.д. 62-72), а также ознакомлен с графиком работы на апрель 2018 года (т.4 л.д. 73).

Судом правильно было установлено, что перечень должностных обязанностей, приведенный в должностной инструкции [СКРЫТО] Б.А., соответствует должностным обязанностям врача – анестезиолога-реаниматолога, закрепленным в Едином квалификационном справочнике должностей руководителей, специалистов и служащих, раздел «Квалификационные характеристики должностей работников в сфере здравоохранения», утвержденном Приказом Минздравсоцразвития России от <дата> №н.

Исходя из изложенных в указанных выше документов, в ходе судебного следствия нашел свое подтверждение квалифицирующий признак - причинение смерти вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей, о чем свидетельствует назначение [СКРЫТО] Б.А. на должность врача – анестезиолога-реаниматолога в КГБУЗ «Боготольская МБ», ознакомление его со своими должностными обязанностями. Ненадлежащее исполнение врачом – анестезиологом-реаниматологом [СКРЫТО] Б.А. своих профессиональных обязанностей находится в причинной связи с последствием в виде смерти пациента ФИО8

В этой связи нельзя признать обоснованными ссылки стороны защиты на разъяснения и доктринальные толкования смысла ч. 2 ст. 109 УК РФ, когда специалисты в области уголовного права посчитали, что отсутствует конкретизация предъявленного ФИО1 обвинения, указывали на сомнительную квалификацию его действий, отраженную в приговоре.

Суд апелляционной инстанции приходит к выводу о том, что полномочия указанных стороной защиты специалистов, не отвечают требованиям ст. 58 УПК РФ, в качестве таковых в судебное заседание не вызывались, не допрашивались, об уголовной ответственности за дачу ложных показаний не предупреждались, а по запросу адвоката, без наличия в распоряжении всех материалов дела, высказали только свою научную теорию относительно квалификации действий осужденного, оспорили наличие причинно-следственной связи между действиями осужденного и наступившими последствиями, установленную судом на основании совокупности собранных по делу доказательств. Такие суждения судом в качестве доказательств признаны быть не могут, потому что не соответствуют требованиям, предъявляемым к доказательствам, в соответствии со ст. 74 УПК РФ, поэтому такие субъективные выводы на квалификацию действий [СКРЫТО] Б.А. не влияют и не свидетельствуют о возможности его оправдания.

По смыслу ч. 2 ст. 109 УК РФ под ненадлежащим исполнением профессиональных обязанностей виновным понимается поведение лица, полностью или частично не соответствующее официальным требованиям или предписаниям, предъявляемым к лицу, в результате чего наступает смерть потерпевшего. Обязательным условием для привлечения лица к уголовной ответственности является установление правовых предписаний, регламентирующих поведение лица в профессиональной сфере.

Как следует из материалов дела, осужденный, работая врачом – анестезиологом-реаниматологом в КГБУЗ «Боготольская МБ», состоял с этим учреждением в трудовых отношениях, выполняя свои обязанности согласно трудовому договору и должностной инструкции.

Так, наличие необходимых правовых предписаний (профессиональных обязанностей) судом было установлено, исследовано и положено в обоснование приговора. Кроме того, не совершение необходимых профессиональных действий врачом [СКРЫТО] Б.А. явилось условием наступившего последствия, то есть, его действия состояли в причинно-следственной связи с наступлением смерти потерпевшего ФИО8

Обращая внимание на мнение стороны защиты о наличии допущенных судом нарушений требований уголовно - процессуального закона и права на защиту, суд апелляционной инстанции приходит к следующему заключению.

Из содержания апелляционных жалоб следует, что их авторы оспаривают и переоценивают фактические обстоятельства совершенного преступления, установленные судом, в связи с чем, суд апелляционной инстанции находит несостоятельными все доводы о допущенных судом нарушениях, являющихся фундаментальными и влекущими безусловную отмену приговора.

Судебное разбирательство по делу проведено в установленном законом порядке при соблюдении принципов равноправия и состязательности сторон, то есть председательствующим выполнены в полном объеме требования ст. ст. 15, 243 и 244 УПК РФ.

Все представленные доказательства исследованы судом по инициативе сторон. Доводы стороны защиты и подсудимого проверены, ходатайства разрешены в соответствии с требованиями действующего законодательства и по ним приняты мотивированные решения, то есть, судебное следствие проведено в соответствии с требованиями ст. ст. 273 - 291 УПК РФ.

Ущемления прав осужденного в ходе уголовного судопроизводства не допущено. Каких-либо сведений в подтверждение доводов стороны защиты о необъективности, предвзятости, обвинительном уклоне суда первой инстанции судом апелляционной инстанции в ходе рассмотрения дела установлено не было.

Приговор соответствует требованиям ст. ст. 307 - 309 УПК РФ, суд в своем решении подробно изложил описание преступного деяния, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, целей и последствий преступления. При этом судом дана оценка доводам защиты и подсудимого, в том числе и тем, которые указаны в апелляционных жалобах, противоречий в выводах суда не допущено, протокол судебного заседания соответствует требованиям ст. 259 УПК РФ.

Жалоба стороны защиты в части не предоставления судом возможности ознакомиться с приговором суда, протоколом судебного заседания и его аудиозаписью, с материалами уголовного дела подлежит отклонению, поскольку сам осужденный с такими ходатайствами в суд не обращался, адвокат, работающий по делу по соглашению, судом в ознакомлении не ограничивался, время для ознакомления с материалами дела ему предоставлялось (т. 6 л.д. 133, 134), своевременно сообщалось о направлении дела в краевой суд, слушание его откладывалось по ходатайству осужденного и его защитника, в связи с неблагоприятной эпидемиологической обстановкой в стране, однако, профессиональным адвокатом ходатайство об ознакомлении с делом и с протоколом на этой стадии его рассмотрения не заявлялось, а препятствий для этого не имелось, и судом ни одной инстанции не чинилось. Как такового несогласия с содержанием протокола судебного заседания адвокат не выразил, намерений подать замечания на протокол не заявил, ходатайств о восстановлении срока на ознакомление с протоколом, а равно на принесение замечаний на него, не принес, то есть добровольно отказался от производства указанных действий, что не свидетельствует о нарушении прав стороны защиты и не указывает на нарушение права на защиту осужденного.

Копия приговора суда была вручена [СКРЫТО] Б.А. <дата> (т. 6 л.д. 126), адвокату Лепехину В.Н. направлена в этот же день в адрес адвокатского образования (т. 6 л.д. 129).

С учетом того, что защитником Лепехиным В.Н. была своевременно подана апелляционная жалоба на указанный приговор, дело было направлено в краевой суд на рассмотрение, и было назначено к слушанию. Однако, в связи с угрозой распространения на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (2019-nCoV), в соответствии с Постановлением Президиума Верховного Суда Российской Федерации и Президиума Совета судей Российской Федерации от <дата> №, слушание дела неоднократно откладывалось из-за невозможности личного участия сторон в судебном заседании, дополнение к апелляционной жалобе адвоката Лепехина В.Н. с соблюдением всех процессуальных прав участников процесса было принято к производству краевого суда.

Отказы суда о возвращении дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ (т.5 л.д. 5-9), и в назначении повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы по материалам уголовного дела и медицинским документам потерпевшего ФИО8 в другом регионе (т.6 л.д. 1-10), рассмотрены в установленном законом порядке, надлежащим образом мотивированы (т. 5 л.д. 27-29, т. 6 л.д. 69-71) и не свидетельствуют о предвзятости суда и его обвинительном уклоне и не указывают на нарушения права [СКРЫТО] Б.А. на защиту.

Доводы апелляционных жалоб стороны защиты о том, что судом не учтены все обстоятельства, имеющие значение для дела, несостоятельны. Все эти доводы направлены на переоценку доказательств, были заявлены в суде первой инстанции и получили надлежащую оценку в приговоре, с которой суд апелляционной инстанции соглашается. Новых обстоятельств, позволяющих поставить под сомнение выводы суда, в жалобах осужденного и адвоката не приведено.

Вопреки мнению стороны защиты, вина [СКРЫТО] Б.А. в совершении того деяния, за которое он осужден, полностью подтверждается совокупностью исследованных в судебном заседании доказательств, достоверность и допустимость которых, сомнений не вызывает, им в приговоре дана надлежащая оценка.

Независимо от того, что [СКРЫТО] Б.А., допрошенный в ходе судебного следствия, свою вину не признал, доказательствами его вины обоснованно признаны сведения, изложенные в показаниях свидетелей – сотрудников КГБУЗ «<данные изъяты> МБ»:

Свидетель №2 - медицинской сестры-анестезиста об обстоятельствах поступления ФИО60 <дата> в 06 часов 35 минут в приемный покой больницы с диагнозом: проникающее ранение грудной клетки слева, сзади, об операции проведенной дежурным врачом-хирургом ФИО65, после которой больной был переведен в хирургическое отделение, дышал самостоятельно. Утром <дата>, ввиду наличия у ФИО64 признаков перитонита, ФИО66 принял решение о проведении пациенту операции – лапаротомии. Примерно в 5 часов 30-40 минут ФИО61 был доставлен в операционную, где присутствовали она, ФИО63, ФИО1 и медсестра Свидетель №3. Перед проведением операции [СКРЫТО], из-за ломкости периферических сосудов у ФИО62, было принято решение о постановке больному катетера в центральную вену, т.к. пациенту требовался большой объем инфузионной терапии. ФИО1 обработал кожу пациента дважды антисептическим раствором и вслепую произвел пункционную катетеризацию подключичной вены справа. О том, что врач попал в вену, свидетельствовало появление в шприце венозной крови темного цвета. Перед, во время и по окончанию операции состояние ФИО75 не ухудшалось, было стабильно тяжелым. Симптомов пневмоторакса на момент проведения ФИО74 операции она не заметила, за этим должен был следить ФИО1. По протоколу через 2 часа после операции (через 4 часа после ее начала) должна была быть проведена рентгенография. После окончания операции Иванов был переведен в ПИТ на аппарате ИВЛ без сознания, где за ним наблюдала медсестра, которая в случае необходимости должна была позвать врача – анестезиолога-реаниматолога, а тот уже, если необходимо, вызвать врача-хирурга. После операции ее смена закончилась, примерно в 08 часов 20 минут она ушла домой, а [СКРЫТО], согласно графику, должен был дежурить до 08 часов <дата>.

Свидетель №3 - операционной медсестры о том, что, согласно истории болезни ФИО76, <дата> в 04 часа 45 минут он был осмотрен хирургом ФИО78, который принял решение о проведении повторной операции, по его указанию она провела подготовку к операции, ФИО77 в это время готовился к операции врачом – анестезиологом-реаниматологом [СКРЫТО] и медсестрой-анестезистом Свидетель №2. Перед началом операции [СКРЫТО] подключил Иванова к аппаратуре, вводил больному медпрепараты. Во время операции ФИО73 занимался устранением повреждений в брюшной полости у Иванова, в грудную клетку во время операции он не проникал. Во время операции ФИО1 и Свидетель №2 следили за состоянием больного. По окончании операции ФИО79 оставался под наблюдением ФИО1.

Свидетель №4 - врача-хирурга хирургического отделения о том, что <дата> в 08 часов он заступил на суточное дежурство, сменив врача-хирурга ФИО71. В это время ФИО72 окончил проведение операции пациенту ФИО69, который был переведен в ПИТ хирургического отделения больницы. ФИО70 был подключен к аппарату ИВЛ, в связи с тяжелым состоянием, т.к. перенес 2 операции за короткий период времени, самостоятельно не мог дышать. ФИО67 после операции находился под наблюдением врача - анестезиолога-реаниматолога ФИО1. Он (Свидетель №4) в течение дня несколько раз заходил к ФИО68, около 12 часов осматривал его, медсестра Свидетель №11 ставила больному лекарственные препараты, состояние ФИО81 было тяжелым. В 14 часов он и ФИО1 осмотрели ФИО80, у которого было жесткое дыхание, ослабленное справа, с единичными проводными хрипами. С целью исключения пневмоторакса ими было принято решение о проведении ФИО82 рентгенографии грудной клетки. Около 15 часов он по телефону вызвал лаборанта рентген-кабинета, который прибыл в течение часа. По мере изготовления снимка, лаборант передал снимки ему, изучив которые он увидел, что правое легкое не просматривается, что могло свидетельствовать о коллапсе правого легкого. В связи с этим, им было принято решение о проведении ФИО83 операции – дренирование плевральной полости справа по Бюлау. При постановке дренажа по последнему сразу вышел воздух, что подтвердило наличие пневмоторакса. Во время дренирования ему помогала операционная медсестра Свидетель №10. Дренаж был зафиксирован к телу. После установки дренажа он убыл из ПИТ, при этом запись в медкарту пациента о дренировании была сделана им не сразу, после записи рентгенолога он (Свидетель №4) внес в историю болезни запись о дренировании. В связи с ухудшением состояния ФИО84, ФИО1 к нему больше не обращался, в противном случае им была бы сделана соответствующая запись в медкарте. В вечернее время 22 апреля он (Свидетель №4) несколько раз заходил к ФИО85 и следил за его самочувствием. Состояние больного постепенно ухудшалось, в связи с перенесенными тем операциями. В 06 часов 30 минут ФИО1 в хирургическом отделении не было. В 08 часов на смену заступили ФИО87 и врач – анестезиолог-реаниматолог Свидетель №1, совместно с которыми в девятом часу они стали осматривать ФИО86, состояние которого на тот момент было крайне тяжелым, на протяжении нескольких часов с Ивановым проводились реанимационные мероприятия, однако в 12 часов 45 минут произошла остановка сердечной деятельности, и в 13 часов 15 минут констатирована биологическая смерть.

Свидетель №4 также пояснял суду, что дренаж им был установлен <дата> около 17 часов. По его мнению, ранение легкого у ФИО88 связано с установкой подключичного катетера, что является довольно частым осложнением при катетеризации. В связи с чем, все реаниматологи до 4 часов после операции, а в их больнице в течение первого часа после операции, проводят пациенту рентген. По окончанию смены ФИО1 должен был дождаться Свидетель №1 и передать ему Иванова.

Свидетель №5 - заведующего рентгенологическим отделением - врача-рентгенолога о том, что в журнале записей рентгенографических исследований имеется запись от <дата>, согласно которой в 15 часов хирург Свидетель №4 вызвал лаборанта для рентгенографии органов грудной клетки пациента ФИО89. Было сделано два снимка на месте. ФИО91 установлен диагноз: правосторонний тотальный пневмоторакс, левое легкое расправлено. 23 апреля 2018 года примерно в 08-08 часов 30 минут, при повторной рентгенографии на месте, ФИО92 установлен диагноз: правосторонний пневмоторакс, слабоположительная динамика, т.е. легкое частично начало расправляться, подкожная и межмышечная эмфизема справа, рентген-контроль.

Свидетель №6 - заместителя главного врача по лечебной работе о том, что <дата> в хирургическое отделение больницы был госпитализирован ФИО93, который находился в ПИТ, где за ним наблюдали врач – анестезиолог-реаниматолог [СКРЫТО] и врач-хирург. Пациента принимал врач-хирург Фозилов, со следующего дня его наблюдал врач-хирург Свидетель №4. [СКРЫТО] оказывал пациенту анестезиологическую помощь, хирурги выполняли необходимые хирургические вмешательства. Контроль за своевременным проведением ФИО94 первичной рентгенографии осуществлялся врачом – анестезиологом-реаниматологом ФИО1, т.к. после катетеризации он наблюдал пациента и выявил признаки осложнения – пневмоторакса.

Свидетель №1 - врача – анестезиолога-реаниматолога о том, что <дата>, придя утром на работу, он сразу осмотрел пациента Иванова, запись в карту произвел в 08 часов 50 минут, на момент осмотра состояние Иванова было крайне тяжелым, отсутствовало сознание, самостоятельно не дышал, было низкое давление, тахикардия, нарушение кровотока. Пациент был декомпенсирован по всем параметрам, чтобы прийти к такому состоянию пациенту понадобилось как минимум 12 часов. Он проводил только попытки корригировать те назначения, которые были сделаны доктором, путем увеличения дозировки препаратов, пытался улучшить гемодинамику и дыхательную функцию, т.к. они прогрессивно ухудшались, но попытка была неудачной, пациент умер. В палате интенсивной терапии за установленные дренажи, трубки и повязки отвечает хирург, врач – анестезиолог-реаниматолог оказывает пациенту респираторную поддержку, отвечает за дыхательную и сердечную функции. Анестезиолог наблюдает за пациентом до дренирования, и если хочет, во время дренирования и после него. Единственное достоверное и документированное подтверждение наличия пневмоторакса – это рентгенография грудной клетки. В Боготольской больнице отсутствует дежурный рентгенолог, для выявления осложнения после пункции, врач – анестезиолог-реаниматолог ежечасно слушает легкие пациента при помощи фонендоскопа. Пациенты, нуждающиеся в особом наблюдении, должны передаваться одним врачом – анестезиологом-реаниматологом сменяющему его другому врачу – анестезиологу-реаниматологу.

Свидетель №7 - старшей операционной медсестры о том, что <дата> в 08 часов она заступила на дежурство в дневную смену до 20 часов. Дежурный врач-хирург ФИО98 сказал ей, чтобы она готовила операционную, пациенту ФИО99 с ножевым ранением будет проводиться операция. В девятом часу была начата операция, в ходе которой присутствовали врач-хирург ФИО97, она, врач – анестезиолог-реаниматолог ФИО1 и медсестра Свидетель №2. Во время операции ранение брюшной полости замечено не было. После окончания операции больного сняли с наркоза и перевели в палату хирургического отделения. Больше в течение дня Иванов в операционную не попадал. <дата> в 20 часов она заступила на ночное дежурство. К этому времени Иванов находился в ПИТ, где ответственным за состояние больного является врач – анестезиолог-реаниматолог.

Свидетель №8 - медсестры ПИТ хирургического отделения о том, что она находилась на дежурстве с 20 часов 22 апреля до 08 часов 23 апреля. Когда она заступила на дежурство, пациент ФИО96 находился в ПИТ, врачом – анестезиологом-реаниматологом был ФИО1. Согласно медкарте, ФИО100 был в тяжелом состоянии, находился без сознания, подключенным к аппарату ИВЛ, у него было низкое давление, наблюдался пониженный уровень кислорода. При приеме и сдаче смены она осматривала ФИО101, синюшные пятна на его теле ею обнаружены не были.

ФИО20 - медсестры ПИТ хирургического отделения о том, что она находилась на дежурстве <дата> с 08 часов до 20 часов, пациент ФИО95 находился в ПИТ, врачом – анестезиологом-реаниматологом был Свидетель №1. Согласно медкарте, Иванов был в очень тяжелом состоянии, находился без сознания, на аппарате ИВЛ, у него было низкое давление. При приеме смены она осматривала пациента, синюшных пятен на его теле она не помнит, пациенту при помощи инфузомата вводились медпрепараты, согласно листу назначений, однако его состояние ухудшалось, в 12 часов 45 минут произошла остановка сердечной деятельности, до 13 часов 15 минут проводились реанимационные мероприятия, улучшений не наступило, ФИО103 умер.

Свидетель №10 - операционной медсестры хирургического отделения о том, что она находилась на дежурстве <дата> с 08 часов до 20 часов, примерно в 17 часов в ПИТ, в ее присутствии, врачом-хирургом Свидетель №4 пациенту ФИО102 в плевральную полость был установлен дренаж по Бюлау. Пациент был в тяжелом состоянии после двух операций, подключен к аппарату ИВЛ, у него был диагностирован пневмоторакс. Дренаж работал, по нему сразу отошел воздух, это было видно, пациент остался под наблюдением дежурной медсестры. За состоянием больного в ПИТ отвечал дежурный врач – анестезиолог-реаниматолог.

Свидетель №11 - медсестры ПИТ хирургического отделения о том, что в ПИТ переводятся больные в тяжелом состоянии после операций и находятся там до восстановления жизненно важных функций. Отвечает за состояние пациентов в ПИТ врач – анестезиолог-реаниматолог, он следит за состоянием пациентов и при необходимости корректирует назначенное лечение. <дата> в 08 часов она заступила на дежурство до 20 часов. В то утро в ПИТ, после операции, был переведен пациент ФИО104, находящийся под наркозом, подключенный к аппарату ИВЛ. В течение своего дежурства она следила за состоянием Иванова, в ее смену состояние больного было стабильно тяжелым. Его жизненные показатели она фиксировала в карте наблюдений ПИТ. Врач – анестезиолог-реаниматолог ФИО1 и врач-хирург Свидетель №4 в течение дня несколько раз заходили в ПИТ, смотрели, в каком состоянии находится Иванов. Ближе к вечеру Свидетель №4 установил Иванову в плевральную полость справа дренаж по Бюлау.

Вышеприведенные показания свидетелей не подверглись сомнению суда, так как они последовательны, согласуются между собой по основным существенным моментам исследуемых обстоятельств и подтверждаются совокупностью других исследованных судом доказательств.

Проверяя доводы жалоб стороны защиты о допущенных судом нарушениях при изложении в приговоре показаний свидетелей, оснований признать это суждение объективным не имеется.

Свидетели с соблюдением процессуального порядка были допрошены в ходе судебного следствия, процедура оглашения их показаний, данных в ходе следствия, предусмотренная ст. 281 УПК РФ, соблюдена, препятствий задавать допрашиваемым свидетелям вопросы сторонам не чинилось, оценка сведениям, изложенным в показаниях, судом дана верная и переоценке не подлежит, поскольку противоречий в выводах суда не допущено, судом приняты во внимание только те сведения из показаний свидетелей, которые согласуются с другими собранными по делу доказательствами, исследованными по ходатайству сторон, и изложенными в приговоре.

Как следует из показаний потерпевшей Потерпевший №1, ФИО8 приходился ей сыном. В 20-х числах апреля 2018 года она узнала, что он находится в КГБУЗ «Боготольская МБ» с ножевым ранением. В этот же день она приезжала в больницу, где видела сына, он был в тяжелом состоянии после перенесенной операции. На следующий день ее сыну сделали повторную операцию, при этом, к нему ее больше не пропустили. <дата> ее сын умер в больнице. Изначально ей сообщили, что ее сын умер от ножевого ранения. Затем ее вызвали в следственный комитет, где сказали, что ее сын скончался от прокола легкого.

Вина осужденного, кроме данных, изложенных потерпевшей, свидетелями, подтверждается сведениями, изложенными:

в протоколе осмотра места происшествия-хирургического отделения КГБУЗ «<данные изъяты> МБ», расположенного на 5 этаже здания больницы по адресу: <адрес>, в том числе, помещения ПИТ и операционной;

в протоколе осмотра документов - медицинской карты стационарного больного на имя ФИО8, в которой содержатся записи врачей о проведенных операциях, назначенном и проведенном лечении больного за период с 06 часов 35 минут <дата> до 13 часов 15 минут <дата>.

В ходе судебного следствия исследовался оригинал указанной медицинской карты, в которой содержатся: лист назначений, карта наблюдений ПИТ, сведения о первичном осмотре хирурга, протоколы наркозов, карты операционных периодов, записи врачей о проведенных операциях, назначенном и проведенном лечении больного, посмертный эпикриз;

в протоколе осмотра CD-R диска, предоставленного ПАО «ВымпелКом», содержащий информацию о соединениях между абонентами, из которого следует, что ФИО1 в 17 часов 59 минут 29 секунд <дата> находился в зоне действия вышки сотовой связи, расположенной в <адрес>. С указанного времени до 21 часа 59 минут 25 секунд <дата> все соединения абонента проходили через данную вышку. <дата> в 07 часов 23 минуты 04 секунды прошел исходящий звонок через вышку сотовой связи, расположенную по адресу: <адрес>, пгт Тяжинский, <адрес>.

В ходе судебного следствия было исследовано заключение эксперта ФИО45 № от <дата>, по результатам которого эксперт был допрошен, и суду показал, что на основании постановления следователя им было проведено вскрытие трупа ФИО8, в ходе которого описан ход раневого канала, левое легкое выполняет плевральную полость, правое легкое было спавшимся, в связи с чем, повреждение от пункционной иглы на нем увидеть было невозможно, сведениями о повреждении либо травме правового легкого он не располагал, медкарта ФИО113 ему представлена не была. Если бы на момент вскрытия трупа она ему была предоставлена, а также была информация о введении пациенту подключичного катетера, возможно, в качестве одной из причин смерти пациента им был бы указан коллапс легкого. Наличие у ФИО111 легочной недостаточности подтверждается рентгенограммой, на которой виден закрытый правосторонний пневмоторакс. Согласно истории болезни, при поступлении ФИО110 в больницу, он был осмотрен дежурным врачом-хирургом, который установил, что дыхание у больного было везикулярное, проводилось во все отделы, что означает, что оба легких были целые, при наличии в правом легком пневмоторакса дыхание таким у ФИО109 быть не могло. При лапаротомии у врача-хирурга доступа к легким пациента не было.

Из взаимосвязи сведений, изложенных в заключении экспертом, и в его показаниях, следует, что доводы жалобы стороны защиты о некачественном проведении вскрытия экспертом ФИО45, являются надуманными, повлекшими в дальнейшем неправильные выводы в последующих экспертизах, поскольку его утверждения, что первоначально эксперт не осматривал легкие потерпевшего, не соответствуют действительности, и направлены на опровержение выводов проведенных по делу судебно-медицинских экспертиз и опорочивание доказательств, свидетельствующих о виновности его подзащитного, чтобы убедить суд апелляционной инстанции о неправомерности действий суда в отказе удовлетворения ходатайства о проведении очередной экспертизы в другом регионе, и поставить под сомнение компетентность экспертов <адрес>вой судебно-медицинской экспертизы.

Указанные в жалобах многочисленные доводы о незаконности приговора опровергаются сведениями, изложенными в заключении комиссионной судебно-медицинской экспертизы КГБУЗ ККБ СМЭ № от <дата>, согласно которому, причиной смерти Иванова явилось ятрогенное ранение правого легкого в ходе выполнения пункции и катетеризации подключичной вены справа легкого, осложнившееся тотальными коллапсом правого легкого, острой дыхательной и сердечно-сосудистой недостаточностью как непосредственной причиной наступления смерти. Наступление смерти Иванова определялось дефектом выполнения пункции и катетеризации правой подключичной артерии, в результате чего имело место ранение правого легкого с развитием пневмоторакса, запоздалой диагностикой правостороннего напряженного пневмоторакса с тотальным коллапсом правого легкого, поздним принятием должных хирургических мер по разрешению пневмоторакса справа, что определило развитие острой дыхательной и сердечно-сосудистой недостаточности как непосредственной причины наступления смерти больного. Допущенные дефекты оказания медицинской помощи ФИО108 стоят в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти больного.

Данный вывод о причине смерти подтвержден комиссией экспертов с изложением обоснования принятого заключения.

В заключении № от <дата> дополнительной комиссионной судебно-медицинской экспертизы по материалам уголовного дела, медицинским документам на имя ФИО8 установлено, что смерть Иванова наступила вследствие коллапса правого легкого, развившегося после проведения хирургических манипуляций на грудной клетке справа, что подтверждается сведениями карты стационарного больного-катетеризация правой подключичной вены, ИВЛ, утяжеление состояния, нестабильность гемодинамики с тенденцией к гипотонии, тотальный коллапс правового легкого, правосторонний пневмоторакс по результатам рентгенологического исследования, подкожная межмышечная эмфизема справа в подмышечной области.

Эксперты обратили внимание на то, что в представленном с материалами дела заключении эксперта № последствия проводимых действий не отражены; в медицинских документах, также не имеется данных об особенностях проведения этих манипуляций, что не позволило комиссии экспертов дать конкретный ответ на вопрос о причине развития коллапса. Наиболее вероятно, что причиной развития правостороннего пневмоторакса у ФИО106 могло явиться, в том числе, и повреждение легкого при пункции подключичной вены справа. Это косвенно подтверждается клиническими данными. Ятрогенное повреждение правого легкого, осложнившееся тотальным коллапсом правого легкого, острой дыхательной и сердечно-сосудистой недостаточностью, явилось следствием действий медицинского персонала. При повреждении правого легкого в ходе медицинских манипуляций, у медицинского персонала имелась возможность принятия необходимых мер к спасению жизни ФИО107.

В заключении № от <дата> дополнительной комиссионной судебно-медицинской экспертизы указано, что причиной смерти ФИО8 явилось ятрогенное ранение правого легкого в ходе выполнения пункции и катетеризации подключичной вены справа, осложнившееся тотальными коллапсом правого легкого, острой дыхательной и сердечно-сосудистой недостаточностью как непосредственной причиной наступления смерти.

Обнаруженное при настоящей экспертизе проникающее торакоабдоминальное ранение грудной клетки слева, отнесено к критериям, характеризующим квалифицирующий признак вреда, опасного для жизни человека, проникающее колото-резанное ранение грудной клетки слева, проникающее в брюшную полость (торакоабдоминальное ранение), квалифицируется как тяжкий вред здоровью.

Проникающее ранение грудной клетки справа при выполнении катетеризации подключичной вены справа, осложненная ранением и тотальным коллапсом правого легкого. Ранение возникло от воздействия предмета, обладающего колющими свойствами (пункционная игла). Обнаруженное при настоящей экспертизе проникающее ранение грудной клетки справа, проникающее в плевральную полость с повреждением правого легкого, отнесено к критериям, характеризующим квалифицирующий признак вреда, опасного для жизни человека, квалифицируется как тяжкий вред здоровью.

При наличии нескольких медицинских критериев, тяжесть вреда, причиненного здоровью человека, определяется по тому критерию, который соответствует большей степи тяжести вреда.

Причинной связи между неблагоприятным исходом (смертью ФИО114) и действием (бездействием) врача-хирурга Свидетель №4 не имеется, так как действия врача-хирурга Свидетель №4 не определяли причину возникновения и динамику развития напряженного пневмоторакса до стадии острой дыхательной недостаточности.

Врачом-хирургом ФИО21 при проведении торакотомии <дата> не распознано торакоабдоминальное ранение с повреждением тонкой кишки, что определило задержку с проведением экстренной операции лапаротомии, ушивания раны тонкой кишки почти на сутки. Однако эти последствия не определяли развитие напряженного пневмоторакса, что исключает причинную связь действий хирурга Фозилова с наступлением смерти Иванова.

Врачом анестезиологом-реаниматологом ФИО1 при катетеризации подключичной вены справа по Сельдингеру во время проведения наркоза <дата> допущен дефект оказания медпомощи – проникающее ранение грудной клетки и повреждение правого легкого при выполнении <дата> в 05:50 катетеризации подключичной вены справа по Сельдингеру, что вызвало развитие пневмоторакса.

Кроме того, ФИО1 не выполнены необходимые при таком ранении и явном ухудшении состояния больного экстренные лечебно-диагностические мероприятия (не выполнен назначенный по цито в 14:00 <дата> рентген-контроль грудной клетки, своевременно не организована консультация хирурга, в динамике наблюдения не оценивалась функция дренажной системы при низких цифрах сатурации 91-93 %, рентген-контроль назначен только на <дата>).

Таким образом, за время наблюдения врачом – анестезиологом-реаниматологом [СКРЫТО] не выполнены все мероприятия для поддержания адекватной вентиляции легких и предупреждения развития напряженного пневмоторакса, что и вызвало наступление смерти больного от острой дыхательной недостаточности.

Все вышеизложенное определяет прямую причинную связь действий (бездействия) врача – анестезиолога-реаниматолога [СКРЫТО] с наступлением смерти больного ФИО115.

Одновременно с этим, заключение комиссии экспертов опровергает доводы защиты, что смерть потерпевшего наступила от непрофессиональных действий хирурга ФИО9

В заключении № от <дата> дополнительной комиссионной судебно-медицинской экспертизы указано, что экспертная комиссия позволяет констатировать факт травматического воздействия на ткань легкого как причину развития пневмоторакса, с давностью травмы легкого в пределах нескольких десятков часов к моменту смерти. По материалам дела и медицинским данным единственно возможным вариантом травмы правого легкого в эти сроки выступает катетеризация, проведенная <дата> в 05:50. Других обстоятельств и вариантов травмы правого легкого по материалам дела и медицинским документам не установлено.

Экспертная комиссия обратила внимание на тот факт, что повреждение легкого при подключичной катетеризации могло быть нанесено только иглой, следовательно, рана легкого была колотой (точечной). Отсутствие в протоколе вскрытия трупа описания точечной раны может объясняться развитием за сутки в месте травмы вторичных воспалительных изменений, что часто делает невозможным визуализацию самого точечного ранения. Развившийся пневмоторакс по своей динамике и клиническому течению полностью соответствует характеру ранения правого легкого иглой для пункции.

Смерть больного наступила от ранения правого легкого, развившегося коллапса правого легкого, напряженного пневмоторакса (синдрома эндогенной компрессии). Имеющийся у больного комплекс осложнений (каловый перитонит, абдоминальный сепсис и полиорганная недостаточность) в танатогенезе данного случая значения не имел, так как этот комплекс не определял этиопатогенетические механизмы развития терминального состояния (травматическое воздействие на ткань легкого, поступление воздуха в плевральную полость, критическое повышение давления в плевральной полости, развитие синдрома эндогенной компрессии).

Приведенные заключения врачей-экспертов в полной мере опровергают доводы жалобы о непричастности ФИО6 к смерти пациента, о некомпетентности и виновности врачей ФИО116 и Свидетель №4, о чем настойчиво утверждал адвокат ФИО7, как в своих жалобах, так и в выступлениях в ходе апелляционного рассмотрения дела.

Оглашенные в ходе судебного следствия по ходатайству стороны защиты показания свидетеля ФИО9 об обстоятельствах проведения им двух операций, а также свидетеля ФИО22 об обстоятельствах причинения им <дата> ФИО8 колото-резанного ранения задней поверхности грудной клетки слева, не свидетельствуют о непричастности ФИО1 к совершению преступления.

Оценив комплекс заключений экспертов по настоящему делу, суд пришел к правильным выводам о квалификации действий осужденного, как причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей, что прямо указано в заключении экспертов, получивших юридическую оценку суда, и подтверждается совокупностью собранных по делу доказательств.

Допрошенный в ходе судебного заседания эксперт ФИО33 подтвердил выводы комиссионных экспертиз, показал, что экспертная комиссия, изучив медицинские документы, указала, что в отношении Иванова имела место катетеризация подключичной вены справа по Сельдингеру, что соответствует протоколу операции от <дата> и подтверждается рентгенологическими данными. В протоколе второй операции отмечено наличие геморрагического выпота в левом боковом канале с тонкокишечным содержанием, то есть у больного на момент выполнения повторной операции не было ни терминальной стадии перитонита, ни калового, ни гнойного перитонита, что исключает септическое состояние и полиорганную недостаточность. При вскрытии не было патологического выпота, который соответствовал этим угрожающим диагнозам. По гистологическим данным гнойное воспаление не прослеживается.

Эксперт ФИО33, отвечая на вопросы сторон, указал, что судебно-медицинский эксперт ФИО45 при вскрытии трупа не исследовал все телесные повреждения, но судебно-медицинское исследование трупа не противоречит выводам экспертной комиссии.

Как следует из показаний самого ФИО45, при вскрытии ему не был представлен необходимый и достаточный документальный материал на потерпевшего ФИО8, поэтому при первоначальной экспертизе, он не мог сделать более подробные выводы, в связи с чем, суд апелляционной инстанции отмечает, что в дальнейшем, при производстве дополнительных экспертиз, при наличии всех необходимых данных, причина смерти была установлена, а также определена причинно-следственная связь между действиями врача [СКРЫТО] Б.А. и наступившими последствиями в виде смерти ФИО8

Все вопросы, касающиеся, в том числе, отсутствия в экспертизе трупа описания повреждений, наличие которых подразумевается в результате проведенных в отношении Иванова медицинских манипуляций, о вероятностных в части выводах экспертиз, наличие в текстах экспертиз одинаковых технических ошибок, в ходе допроса ФИО23 были выяснены, устранены и правомерно положены в обоснование приговора.

Суд апелляционной инстанции не подвергает сомнению, как показания эксперта ФИО33, так и его профессиональные навыки, о чем имеются рассуждения адвоката ФИО7, который не обладает специальными медицинскими познаниями, а свои доводы строит на заключении специалистов ФИО18 и ФИО47, которое судом в качестве допустимого доказательства принято не было.

Суд апелляционной инстанции обращает внимание на то, что в ходе проверки материалов дела не было установлено, что в приговоре не нашли отражения все доводы стороны защиты и осужденного, по ним сделаны объективные и мотивированные выводы, а их несовпадение с линией защиты, не свидетельствует о неправосудности приговора и не влечет ни отмену приговора, ни оправдания осужденного.

Давая оценку выводам суда о полученных заключениях судебно-медицинских экспертиз, суд апелляционной инстанции находит их правильными, мотивированными, не противоречивыми. Выводы каждой последующей экспертизы дополняли выводы предыдущей, в связи с чем, и назначался по делу ряд дополнительных комиссионных экспертиз.

Как правильно указал суд, опровергая доводы стороны защиты, по уголовному делу проводились комиссионные экспертизы, с участием не менее, чем двух экспертов одной специальности.

Согласно материалам дела, заключения №, №, № выполнены, в том числе, ФИО24 и ФИО33, врачами-судмедэкспертами, заключение № выполнено, в том числе, ФИО25 и ФИО33, врачами-судмедэкспертами, имеющими каждый специальность «лечебное дело» и специализацию «врач-судмедэксперт».

Сторона защиты, как в ходе судебного следствия, так и в апелляционных жалобах и выступлениях в суде апелляционной инстанции утверждала о наличии у экспертов экспертной заинтересованности в исходе дела, в том числе, корпоративной солидарности, на сохранение выводов экспертиз в ущерб врачу [СКРЫТО] Б.А., который короткое время работал в Боготольской больнице, однако, объективными данными это не подтверждено, является только предположением адвоката. Участие во всех экспертизах эксперта ФИО33 не противоречит уголовно-процессуальному закону и Федеральному закону «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». Его заключение не признано порочным доказательством, от участия в экспертизах он не отведен, описательная часть экспертиз оставалась неизменной и дополнялась впоследствии исследовательской частью и ответами на поставленные вопросы.

Все 4 комиссионные экспертизы, в том числе, 3 дополнительные - были назначены в соответствии с требованиями УПК РФ. Производство экспертизы было поручено экспертам КГБУЗ ККБСМЭ, которые обладают специальными познаниями в области медицины, сомнений в их компетентности у суда не возникло. Перед дачей заключений все вышеперечисленные государственные судебные эксперты предупреждались об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, о чем свидетельствуют их подписи на первых страницах заключений.

Нарушений процессуальных прав участников судебного разбирательства при назначении и производстве комиссионных судебно-медицинских экспертиз, в том числе, дополнительных, которые повлияли или могли повлиять на содержание выводов экспертов, допущено не было. Таких нарушений не приведено и авторами апелляционных жалоб.

Вывод суда об отсутствии оснований для признания проведенных, исследованных в ходе судебного следствия и положенных в обоснование приговора заключений экспертиз, недопустимыми доказательствами, в соответствии со ст. 75 УПК РФ, является правильным и переоценке не подлежит, независимо от того, что в опровержение этих выводов стороной защиты были представлены - Заключение специалистов ФИО18 и ФИО47 от <дата>, и Заключение (без даты) экспертного совета Общественной организации «Ассоциация анестезиологов и реаниматологов <адрес>» в составе 4 врачей – анестезиологов-реаниматологов ФИО26, ФИО27, ФИО28, ФИО29, каждый из которых является доктором медицинских наук.

Как следует из текстов данных заключений, каждое из них содержит в себе мнения, суждения специалистов о необоснованности выводов комиссионных экспертиз, проведенных КГБУЗ ККБСМЭ.

При этом специалист ФИО18 самостоятельно изложил обстоятельства дела и исследовательскую часть, без участия второго специалиста ФИО47, тогда как, согласно УПК РФ, установление обстоятельств дела является исключительной компетенцией соответствующего должностного лица – следователя. Заключение специалистов ФИО18 и ФИО47 составлено на основе представленных им защитником Лепехиным В.Н. материалов – незаверенных фотокопий в форме электронных файлов, материалы уголовного дела в полном объеме и оригиналы медицинских документов в отношении ФИО8, специалистам не предоставлялись.

Из экспертного заключения ОО «ААРКО» следует, что данное заключение не отвечает предъявляемым к заключению требованиям, не содержит ни вводной, ни описательной, ни исследовательской, ни резолютивной, ни исследовательской частей. Заключение составлено на основании незаверенных фотокопий документов в форме электронных файлов, представленных защитником Лепехиным В.Н., за подписью председателя экспертного совета ФИО29, подписей остальных трех членов совета заключение не содержит, за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УК РФ председатель и члены экспертного совета не предупреждались.

Опровергая доводы защиты о причине смерти ФИО8, указанной в данных заключениях, которая не совпадает с причиной смерти установленной на основании проведенных в ходе производства по делу экспертиз, суд правомерно подверг их критике, указав, что эти заключения были получены защитником вне установленного уголовно-процессуальным законом порядка, без соблюдения обязательных условий, предусмотренных ст.ст. 195-207 УПК РФ, поскольку, ни следователем в рамках расследования уголовного дела, ни судом при рассмотрении уголовного дела по существу, экспертный совет ОО «<данные изъяты>», а также специалисты ФИО18 и ФИО47 до дачи ими своих заключений, к участию в деле не привлекались, в связи с чем, стороной защиты нарушен порядок, предусмотренный УПК РФ по привлечению в уголовное дело соответствующих экспертов и специалистов, поэтому не могут быть приняты как достоверные и допустимые доказательства, опровергающие заключения 4 комиссионных экспертиз, проведенных в КГБУЗ ККБСМЭ экспертами, имеющими необходимое образование, стаж работы, квалификацию, исследовавшими подлинники материалов уголовного дела и медицинские документы в отношении ФИО8, заверившими свои заключения своими подписями и печатью государственного экспертного учреждения.

Суд дал исчерпывающую оценку показаниям, данным в судебном заседании, специалистов ФИО47, ФИО46, не признав их в качестве допустимых и достоверных доказательств, с чем суд апелляционной инстанции соглашается, поскольку их пояснения являются отдельной точкой зрения.

Рассматривая доводы стороны защиты о предвзятости суда, об обвинительном уклоне проведения судебного следствия и при постановлении приговора, суд апелляционной инстанции обращает внимание на выводы суда о том, что доказательствами по уголовному делу являются заключение и показания эксперта, которые, как и все доказательства по правилам ст. 240 УПК РФ, подлежат непосредственному исследованию в судебном заседании. Заключение эксперта не имеет заранее установленной силы, не обладает преимуществом перед другими доказательствами и, как все иные доказательства, оценивается по общим правилам в совокупности с другими доказательствами.

Как указано в приговоре, заключения комиссионных экспертиз проведенных в ходе производства по данному делу, для суда не имели большей юридической силы и оценены судом наравне с иными имеющимися в уголовном деле доказательствами, в их совокупности, в том числе, представленными стороной защиты. С этими выводами оснований не согласиться, не имеется, и на них не могут повлиять суждения защиты об обратном.

Доводы стороны защиты, касающиеся показаний свидетелей Свидетель №6, Свидетель №1, эксперта ФИО46, которым судом не дана оценка, не имеют под собой никаких оснований.

Как следует из описательно-мотивировочной части приговора, суд, оценив показания указанных свидетелей, указал, что их показания об иной причине смерти ФИО8 относятся к их точке зрения, как сотрудников КГБУЗ «Боготольская МБ» и бывших коллег осужденного, а мнения об этом иных свидетелей, в том числе ФИО46, ФИО47, опровергаются четырьмя заключениями комиссионных судебно-медицинских экспертиз, в выводах которых установлена причина смерти пациента ФИО8

Адвокатом ФИО7, как в заседании суда первой инстанции, так и в апелляционной жалобе приводились доводы о том, что эксперт ФИО45 легкие потерпевшего ФИО8 при вскрытии не осматривал, повреждение от пункционной иглы на легком отсутствовало, которые опровергаются выводами экспертной комиссии, изложенными в заключении №, о том, что повреждение легкого при подключичной катетеризации могло быть нанесено только иглой, следовательно, рана легкого была колотой (точечной). Отсутствие в протоколе вскрытия трупа описания точечной раны может объясняться развитием за сутки в месте травмы вторичных воспалительных изменений, что часто делает невозможным визуализацию самого точечного ранения. Развившийся пневмоторакс по своей динамике и клиническому течению полностью соответствует характеру хранения правого легкого иглой для пункции.

Оснований полагать, что причиной смерти ФИО8, с учетом позиции осужденного и его защитника, явилось абдоминальное ранение с развитием перитонита, осложнившееся полиорганной недостаточностью, у суда не имелось, к такому выводу не приходит и суд апелляционной инстанции в ходе проверки материалов дела, поскольку, согласно заключению дополнительной комиссионной судебно-медицинской экспертизы № смерть больного ФИО8 наступила от ранения правого легкого, развившегося коллапса правого легкого, напряженного пневмоторакса. Имеющийся у больного комплекс осложнений (каловый перитонит, абдоминальный сепсис и полиорганная недостаточность) в танатогенезе данного случая значения не имел, так как этот комплекс не определял этиопатогенетические механизмы развития терминального состояния (травматическое воздействие на ткань легкого, поступление воздуха в плевральную полость, критическое повышение давления в плевральной полости, развитие синдрома эндогенной компрессии). Допрошенный по делу эксперт ФИО33 подтвердил выводы комиссионной экспертизы, исключив причину смерти, указанную стороной защиты.

Каждое из вышеуказанных заключений экспертных комиссий соответствует требованиям ст. 204 УПК РФ, и вопреки доводам стороны защиты, содержит выводы по всем поставленным перед экспертами вопросам и их обоснование.

Все приведенные доказательства являются объективными, были получены при проведении предварительного следствия, исследованы в судебном заседании, были предметом исследования при производстве приведенных выше экспертиз, которые были назначены и проведены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства, специалистами в своей области, имеющими необходимый стаж работы. Приведенные доказательства полностью исключают оговор подсудимого. По существу, все приведенные доказательства согласуются между собой, противоречий между ними нет.

Исходя из взаимосвязи показаний свидетелей и осужденного, с выводами, полученными в результате производства судебно-медицинских экспертиз, суд апелляционной инстанции не находит оснований признать, как показания свидетелей, специалистов, так и заключения экспертиз, недопустимыми доказательствами, имеющими такие существенные противоречия, которые могли бы повлиять на квалификацию содеянного осужденным.

С постановлениями о назначении экспертиз, а также с их заключениями, как осужденный, так и его защитник надлежащим образом были ознакомлены, таких замечаний, возражений, ходатайств, которые могли бы поставить под сомнение выводы экспертизы, от них не последовало.

По указанным выше основаниям суд апелляционной соглашается с решением суда первой инстанции об отказе в назначении судебно-медицинской экспертизы в экспертном учреждении другого региона, и не находит противоречий ни в заключениях экспертиз, ни в показаниях свидетелей и специалистов.

Дублирование адвокатом доводов, которые были предметом рассмотрения суда первой инстанции, не свидетельствует об обязанности суда апелляционной инстанции признать выводы суда ошибочными, поскольку каких-либо новых обстоятельств, ставящих решение суда под сомнение, авторами жалоб не приведено. Заостряя внимание на факторах отсутствия вины [СКРЫТО] Б.А., защитник в своей жалобе изложил свое мнение, опираясь на заключение ФИО18, которое суд в качестве доказательства не признал, а адвокат изложил его содержание в опровержение выводов суда.

Отказ в проведении [СКРЫТО] Б.А. судебно-психиатрической экспертизы не повлекло нарушения его прав, поскольку исследованные в судебном заседании обстоятельства, в том числе данные, характеризующие его личность, отсутствие данных о том, что он обращался к врачам-психиатрам, врачам-наркологам, адекватный речевой контакт и поведение в судебном заседании, не дали суду оснований полагать, что он страдал психическими заболеваниями в период совершения указанного преступления или в настоящее время, поэтому суд признал его вменяемым в отношении инкриминируемого деяния и подлежащим уголовной ответственности на общих основаниях, предусмотренных ст. 19 УК РФ.

Наказание осужденному [СКРЫТО] Б.А. назначено судом в соответствии с принципами, изложенными в ст. ст. 6, 60 УК РФ, с учетом характера и степени общественной опасности совершенного им преступления, которое относится к категории небольшой тяжести, обстоятельства его совершения при неосторожной форме вины к наступившим последствиям, личность виновного, влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.

При назначении наказания суд в полной мере учел данные о личности осужденного, его возраст, состояние здоровья, что он не судим, на учетах у врачей нарколога и психиатра не состоит, официально трудоустроен, женат, имеет постоянное место жительства, по которому, как и по настоящему месту работы, предыдущему месту работы характеризуется положительно, имеет множество грамот и благодарственных писем.

В качестве обстоятельства, смягчающего наказание, суд признал и учел наличие у него одного малолетнего ребенка и одного несовершеннолетнего ребенка.

Суд, учитывая данные о личности осужденного, фактические обстоятельства преступления и степень его общественной опасности, пришел к выводу, что оснований для применения положений ст. 64 УК РФ, нет, таких оснований не установлено в ходе апелляционного рассмотрения дела.

Применяя правила ст. 43 УК РФ, положения ч. 1 ст. 56 УК РФ, суд пришел к обоснованному выводу о том, что [СКРЫТО] Б.А. должно быть назначено наказание в виде ограничения свободы, с установлением осужденному обязательных ограничений, предусмотренных ч. 1 ст. 53 УК РФ. Вывод суда о том, что именно такое наказание будет способствовать исправлению осужденного, достижению иных целей наказания, а также отсутствие оснований для ограничений, предусмотренных ч. 6 ст. 53 УК РФ, является правильным.

Правила ч. 3 ст. 47 УК РФ судом применены правильно, с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления и личности виновного, работающего в ГБУЗ КО «<адрес> больница» в должности заведующего отделением врача – анестезиолога-реаниматолога реанимационно-анестезиологического отделения, суд признал невозможным сохранение за [СКРЫТО] Б.А. права заниматься медицинской деятельностью по специальности анестезиология-реаниматология, в связи с чем, пришел к выводу о применении к [СКРЫТО] Б.А. дополнительного наказания в виде лишения права заниматься медицинской деятельностью по указанной специальности.

Выводы суда надлежащим образом мотивированы и переоценке не подлежат.

Рассматривая гражданский иск, заявленный потерпевшей Потерпевший №1, суд в достаточной степени проанализировал положения Гражданского Кодекса РФ, и пришел к обоснованному выводу, что [СКРЫТО] Б.А. не является надлежащим ответчиком по иску, поэтому необходимо признать за Потерпевший №1 право на удовлетворение гражданского иска, и передать вопрос о размере возмещения гражданского иска для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства.

Вместе с тем приговор суда подлежит изменению.

Исходя из предъявленного осужденному обвинению и обстоятельств, установленных судом, преступление [СКРЫТО] Б.А. совершено <дата>, преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 109 УК РФ, в соответствии с ч. 3 ст. 15 УК РФ, отнесено к преступлению небольшой тяжести.

Как следует из правил п. «а» ч. 1 ст. 78 УК РФ лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления истекло 2 года после совершения преступления небольшой тяжести.

Суд апелляционной инстанции отмечает, что судом [СКРЫТО] Б.А. правомерно и справедливо был осужден за указанное преступление, однако, на момент рассмотрения дела в апелляционной инстанции, срок привлечения его к уголовной ответственности истек, что в соответствии со ст. 10 УК РФ, влечет освобождение [СКРЫТО] Б.А. от назначенного судом наказания, на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, п. 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ.

Нарушений уголовно-процессуального и уголовного закона, повлиявших на исход дела, которые являлись бы основаниями для отмены в апелляционном порядке приговора, по делу не допущено.

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 389.19, 389.20, 389.26, 389.28 УПК РФ, суд

ПОСТАНОВИЛ:

Приговор Боготольского районного суда <адрес> от <дата> в отношении [СКРЫТО] ФИО117 изменить:

освободить [СКРЫТО] [СКРЫТО] [СКРЫТО] от наказания в виде ограничения свободы сроком на 2 года с лишением права заниматься медицинской деятельностью по специальности анестезиология-реаниматология сроком на 2 года, назначенного по ч. 2 ст. 109 УК РФ, на основании ст. 78 УК РФ, в связи с истечением сроков давности.

В остальной части приговор оставить без изменения, апелляционную жалобу осужденного [СКРЫТО] Б.А., апелляционную жалобу с дополнением защитника осужденного – адвоката Лепехина В.Н. – без удовлетворения.

Вступившие в законную силу судебные решения – приговор суда и апелляционное постановление могут быть обжалованы в кассационном порядке, установленном главой 47.1 УПК РФ, в Восьмой кассационный суд общей юрисдикции.

Председательствующий: Ревягина О.С.