Дело № 33-7094/2019, апелляция

ВЕРХОВНЫЙ СУД

РЕСПУБЛИКИ БАШКОРТОСТАН

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

дело № 33-7094/2019

г. Уфа 8 апреля 2019 г.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Республики Башкортостан в составе

председательствующего Турумтаевой Г.Я.,

судей Кривцовой О.Ю. и Фаизовой З.Ф.

при секретаре Рахматуллиной А.Р.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по апелляционной жалобе [СКРЫТО] М.С. на решение Орджоникидзевского районного суда г. Уфы Республики Башкортостан от 30 января 2019 г., по иску [СКРЫТО] М.С. к [СКРЫТО] Т.Б. о признании договора дарения недействительным.

Заслушав доклад судьи Кривцовой О.Ю., выслушав объяснения [СКРЫТО] М.С. и адвоката в его интересах Захарова А.В., поддержавших доводы апелляционной жалобы, [СКРЫТО] Т.Б., полагавшей решение суда законным и обоснованным, судебная коллегия

у с т а н о в и л а:

[СКРЫТО] М.С. обратился в суд с иском к [СКРЫТО] Т.Б. о признании договора дарения жилого помещения от дата г. мнимой сделкой, восстановлении пропущенного срока исковой давности.

Заявленные требования мотивированы тем, что на основании договора купли-продажи от дата [СКРЫТО] М.С. принадлежала на праве собственности адрес общей площадью 57,4 кв. м, в том числе жилой – 42,5 кв. м, в адрес по проспекту Октября в г. Уфе Республики Башкортостан, в которой он сделал «евро» ремонт, в квартире находится приобретенное им и принадлежащее ему имущество, с 2008 г. по 2016 г. он вносил плату за жилое помещение и коммунальные услуги.

дата [СКРЫТО] М.С. подарил принадлежащую ему на праве собственности вышеуказанную квартиру [СКРЫТО] Т.Б., так как в период с 2004 г. по 2016 г. работал арбитражным управляющим, проводил процедуры банкротства у более пятидесяти предприятий, и в скором времени к нему стали заявлять требования кредиторы в арбитражный суд о причинении убытков и взыскании их в пользу Российской Федерации, в чем судами было отказано. По этой причине, поскольку он доверял бывшей супруге [СКРЫТО] Т.Б., которая уверяла его, что не выгонит из квартиры, он оформил сделку дарения. Сделка не соответствует его волеизъявлению, поскольку совершена в целях сохранения имущества.

Решением Орджоникидзевского районного суда г. Уфы Республики Башкортостан от 30 января 2019 г. постановлено:

в удовлетворении исковых требований [СКРЫТО] ФИО9 к [СКРЫТО] ФИО10 о признании сделки по договору дарения жилого помещения от дата. мнимой – отказать за необоснованностью.

В апелляционной жалобе [СКРЫТО] М.С. ставит вопрос об отмене вышеуказанного решения суда, считая его постановленным с нарушением норм материального и процессуального права.

Представитель третьего лица – Управления Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Республике Башкортостан в судебное заседание не явился, о времени и месте судебного разбирательства извещен надлежащим образом, об уважительных причинах неявки не сообщал. В связи с чем, на основании статей 167, 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия полагает возможным рассмотрение дела в отсутствие не явившегося третьего лица.

Проверив материалы дела, выслушав стороны, обсудив доводы апелляционной жалобы, проверив законность и обоснованность решения суда в соответствии с требованиями частей 1, 2 статьи 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия приходит к следующему.

Судом установлено и подтверждается материалами дела, что на основании договора купли-продажи от дата [СКРЫТО] М.С. на праве собственности принадлежала адрес адрес в адрес Республики Башкортостан, которую он по договору от дата подарил бывшей супруге – ответчику по делу [СКРЫТО] Т.Б., о чем в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним дата сделана запись регистрации №....

Обосновывая свою позицию по иску, [СКРЫТО] М.С. представил в материалы дела многочисленные судебные акты Арбитражного суда Республики Башкортостан, принятые по искам к ИП [СКРЫТО] М.С. о взыскании убытков, датированные 2009 г. – 2012 годами, а также квитанции по внесению платы за вышеуказанное жилое помещение и коммунальные услуги по 2016 г.

Разрешая спор и отказывая в удовлетворении исковых требований [СКРЫТО] М.С., суд первой инстанции исходил из недоказанности истцом мнимости сделки, что вторая сторона сделки – [СКРЫТО] Т.Б. действовала с умыслом на формальное заключение договора дарения, у нее отсутствовало намерение получить дар от истца передаваемое имущество, отвергнув ссылку истца на то обстоятельство, что он подарил принадлежащую ему квартиру во избежание обращения взыскания на нее по искам кредиторов, поскольку иски кредиторов к [СКРЫТО] М.С. основаны на причинении убытков неправомерными действиями, ненадлежащим исполнением возложенных на него обязанностей конкурсного управляющего признаваемых банкротами юридических лиц в ходе конкурсных производств. Однако профессиональная деятельность истца была застрахована, что подтверждается договорами страхования. Доводы истца о том, что им после сделки дарения производились улучшения, которые привели к увеличению рыночной стоимости жилого помещения, судом первой инстанции отклонены, поскольку не представлены доказательства расходования средств [СКРЫТО] М.С. и осуществление указанных действий не свидетельствует о мнимости договора дарения. Истец обратился в суд иском 15 ноября 2018 г., то есть спустя более 8 лет, заявив ходатайство о восстановлении пропуска срока, уважительных причин пропуска срока исковой давности суду не предоставил; самостоятельным основанием к отказу в удовлетворении исковых требований является в соответствии с пунктом 2 статьи 199 Гражданского кодекса Российской Федерации пропуск срока исковой давности, о чем было заявлено стороной ответчика.

Судебная коллегия не находит оснований не согласиться с выводами суда первой инстанции.

Согласно пункту 1 статьи 572 Гражданского кодекса Российской Федерации по договору дарения одна сторона (даритель) безвозмездно передает или обязуется передать другой стороне (одаряемому) вещь в собственность либо имущественное право (требование) к себе или к третьему лицу либо освобождает или обязуется освободить ее от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом.

В соответствии с пунктом 1 статьи 170 названного Кодекса мнимой является сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия.

По смыслу приведенных норм права, для признания договора дарения мнимой сделкой необходимо установить, что на момент совершения сделки стороны не намеревались создать соответствующие условиям этой сделки правовые последствия, характерные для сделок данного вида. При этом обязательным условием признания сделки мнимой является порочность воли каждой из ее сторон, то есть сокрытие действительного смысла сделки находится в интересах обеих ее сторон.

Как установлено судом, договор дарения, заключенный между [СКРЫТО] М.С. и [СКРЫТО] Т.Б., исполнен сторонами, о чем свидетельствует выписка из реестра, согласно которой правообладателем спорного жилого помещения стала [СКРЫТО] Т.Б.

Воля [СКРЫТО] М.С. на дарение квартиры была выражена им при оформлении договора и последующей регистрации перехода права собственности.

Таким образом, договор дарения от дата заключен в письменной форме, соответствует требованиям статей 572, 574 Гражданского кодекса Российской Федерации и иным требованиям, предъявляемым к форме и содержанию договора, подписан сторонами, при его исполнении стороны достигли правового результата, характерного для данной сделки, а именно: [СКРЫТО] М.С. по своей воле передал в дар принадлежащее ему жилое помещение.

Доказательств, подтверждающих, что воля сторон была направлена на создание иных правовых последствий, а также, что оспариваемая сделка совершена с целью воспрепятствования обращения взыскания, в материалы дела не представлено. Данная сделка заключена в период, когда спорная квартира не являлась обеспечением исполнения ни по одному из дел, в которых ответчиком выступал [СКРЫТО] М.С., который не имел каких-либо долговых обязательств, в том числе по судебным актам. Приведенное также подтверждено пунктом 6 договора дарения от дата, в котором указано, что на момент подписания настоящего договора квартира не отчуждена, в споре и под запрещением (арестом) не состоит, на регистрационном учете в квартире никто не состоит.

В пункте 10 стороны договора, и в частности [СКРЫТО] М.С., будучи арбитражным управляющим, то есть обладающий образованием и познаниями, подтвердил, что на момент заключения настоящего договора он не лишен дееспособности, не страдает заболеваниями, препятствующими осознавать суть договора, а также отсутствуют обстоятельства, вынуждающие совершать данный договор на крайне невыгодных для себя условиях.

Истцом [СКРЫТО] М.С. подтверждено, что на момент совершения оспариваемого договора дарения и по настоящее время он зарегистрирован, в настоящее время проживает в принадлежащей ему на праве собственности двухкомнатной квартире по адресу: адрес адрес. Названный адрес был указан [СКРЫТО] М.С. при совершении сделки дарения от дата в качестве его места жительства и регистрации.

Вопреки суждениям истца, само по себе предъявление исков в арбитражный суд к ФИО1, как к арбитражному управляющему и индивидуальному предпринимателю, не свидетельствует о мнимости оспариваемого договора, учитывая вышеприведенные обстоятельства, а так же, как правильно указал суд первой инстанции, что ответственность [СКРЫТО] М.С. как арбитражного управляющего была застрахована (том 1 л.д. 98-103), что подтверждается представленными в дело многочисленными полисами страхования; совершение дарения квартиры, вопреки суждениям истца, не препятствовало кредиторам оспорить договор от дата

При таких обстоятельствах суд пришел к обоснованному выводу об отсутствии правовых оснований для признания договора дарения от дата недействительным.

Доводы апелляционной жалобы [СКРЫТО] М.С. о наличии оснований для признания оспариваемого договора дарения мнимой сделкой, в полном объеме повторяющие позицию истца в предъявленном иске и поддержанную в суде первой инстанции, в данном случае с учетом изложенных выше обстоятельств относятся к оценке доказательств и установлению обстоятельств дела. Между тем, доводы, основанные на несогласии с оценкой обстоятельств дела и направленные на переоценку доказательств, сами по себе не могут служить основанием для пересмотра судебного постановления.

Мнение подателя жалобы о том, что о мнимости сделки свидетельствует тот факт, что ответчик (одаряемая) в течение шести лет после заключения сделки не исполняла пункт 5 договора дарения, не содержала подаренную квартиру, не осуществляла полномочия собственника, признается судебной коллегией несостоятельным, как не свидетельствующее об отсутствии, в частности у одаряемой [СКРЫТО] Т.Б. действительной воли на получение квартиры в дар.

Представленными [СКРЫТО] Т.Б. платежными документами подтверждено исполнение собственником обязанности по внесению платы на капитальный ремонт и коммунальные услуги. Внесение также [СКРЫТО] М.С. платы за жилое помещение и коммунальные услуги после заключения оспариваемого договора само по себе не свидетельствует о порочности воли каждой из ее сторон, учитывая, что как следует из материалов дела, в частности позиции истца, стороны спора в течение длительного времени проживали совместно, имеют общего сына, истец заявлял о своей любви к бывшей супруге и сыну, что можно расценивать, как оказание материальной помощи.

Также судебная коллегия соглашается с выводом суда первой инстанции о том, что на дату предъявления в суд иска трехгодичный срок исковой давности истек, о чем заявлено стороной ответчика, и что является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении требований [СКРЫТО] М.С.

Судом первой инстанции учтено, что истцом, заявившим о восстановлении пропущенного срока исковой давности, не представлены доказательства, подтверждающие наличие препятствий ему предъявить иски о применении последствий недействительности ничтожной сделки или о признании сделки недействительной в пределах предусмотренного законом срока исковой давности.

Доводы жалобы о необходимости применения к данному конкретному спору положений пункта 9 статьи 3 Федерального закона от 7 мая 2003 г. № 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела 1 части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации», согласно которому десятилетние сроки, предусмотренные пунктом 1 статьи 181, пунктом 2 статьи 196 и пунктом 2 стати 200 Гражданского кодекса Российской Федерации, начинают течь не ранее 1 сентября 2013 г., основаны на неверном толковании норм права, подлежащих применению.

Как разъяснено в пункте 27 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 2015 г. № 43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности», положения Гражданского кодекса Российской Федерации о сроках исковой давности и правилах их исчисления в редакции Федерального закона № 100-ФЗ применяются к требованиям, возникшим после вступления в силу указанного закона, а также к требованиям, сроки предъявления которых были предусмотрены ранее действовавшим законодательством и не истекли до 1 сентября 2013 г. Десятилетние сроки, предусмотренные пунктом 1 статьи 181, пунктом 2 статьи 196 и пунктом 2 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции Федерального закона № 100-ФЗ), начинают течь не ранее 1 сентября 2013 г. и применяться не ранее 1 сентября 2023 г. (пункт 9 статьи 3 Федерального закона № 100-ФЗ в редакции Федерального закона от 28 декабря 2016 г. № 499-ФЗ «О внесении изменения в статью 3 Федерального закона «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации»).

Ранее действовавшая редакция пункта 1 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации связывала начало течения срока исковой давности по требованиям о применении последствий недействительности ничтожной сделки и по требованиям о признании ее недействительной, не с субъективным фактором - осведомленностью заинтересованного лица о нарушении его прав, - а с объективными обстоятельствами, характеризующими начало исполнения такой сделки вне зависимости от субъекта оспаривания.

Как установлено судом, [СКРЫТО] М.С. знал о заключении договора дарения, поскольку оспариваемый договор заключен и начал исполняться 11 февраля 2010 г., на 1 сентября 2013 г. трехлетний срок исковой давности, исчисляемый по правилам, предусмотренным ранее действовавшим законодательством, истек, в связи с чем к спорным правоотношениям применяются положения пункта 1 статьи 181 Гражданского кодекса в редакции, действовавшей на момент заключения договора.

Таким образом, правоотношения сторон и закон, подлежащий применению, определены судом правильно, обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены на основании представленных доказательств, оценка которым дана с соблюдением требований статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и подробно изложена в мотивировочной части решения, в связи с чем, доводы апелляционной жалобы по существу рассмотренного спора не свидетельствуют о наличии оснований, предусмотренных статьей 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, к отмене состоявшегося судебного решения.

Руководствуясь статьями 328, 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

о п р е д е л и л а:

решение Орджоникидзевского районного суда г. Уфы Республики Башкортостан от 30 января 2019 г. оставить без изменения, апелляционную жалобу [СКРЫТО] М.С. – без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи

Справка: судья Климина К.Р.